До настоящего времени Европейский Суд установил нарушение данного права в более 20 постановлениях. В одном деле заявитель был лишен возможности подать иск в суд de facto, поскольку о время вооруженного конфликта (с октября 1999 года по январь 2001 года) в Чеченской республике не работали суды. Никаких мер не было принято для того, чтобы сделать возможным рассмотрение в других регионах исков по поводу недвижимого имущества, расположенного в Чечне. Это было достаточно для Суда, чтобы установить нарушение права заявителя на доступ к суду с соответствующим иском (Khamidov v. Russia, no. 72118/01, §§ 153-157, 15.11.2007).
В другом деле национальный суд не зарегистрировал иск заявителя, который был подан по почте, и, соответственно, не вынес по нему решения. В Европейском Суде российские власти утверждали, что данный иск не поступал в суд. Однако Суд посчитал доказанным тот факт, что иск в суд поступил и, соответственно, установил нарушение права заявителя на доступ к правосудию (Gorbachev v. Russia, no. 3354/02, §§ 60-64, 15.02.2007).
В ряде дел иски заявителей о возмещении вреда за чрезмерную длительность процесса с их участием либо за нарушение сроков рассмотрения гражданских дел были признаны судами неприемлемыми, хотя Конституционный Суд РФ ранее постановил, что суды должны рассматривать такие иски (Chernichkin v. Russia, no. 39874/03, §§ 28-30, 16.09.2010; Ryabikina v. Russia, no. 44150/04, §§ 28-30, 07.06.2011; Chelikidi v. Russia, no. 35368/04, §§ 29-33, 10.05.2012; Zakharova v. Russia, no. 17030/04, §§ 48-51, 24.10.2013; Nikolay Kozlov v. Russia, no. 7531/05, §§ 24-27, 16.07.2015).
В другом деле суды отказались рассматривать иск заявителей о возмещении ущерба за якобы незаконные действия со стороны некоторых органов государственной власти, включая судью, поскольку отсутствовал приговор, в котором была бы установлена вина судьи при осуществлении правосудия (ч. 2 ст. 1070 ГК РФ). Европейский Суд отметил, что российские суды не обосновали своего решения, что необходимым условием для рассмотрения данного иска было привлечение судьи к уголовной ответственности, т.е. что вред заявителям был причинен именно при осуществлении правосудия. Также Суд выразил свое неудовлетворение качеством российского законодательства в данной сфере, поскольку существующие правила были недостаточно конкретными и предсказуемыми в применении. Кроме того, Суд отметил, что отсутствие вышеуказанного приговора не являлось необходимым условием для рассмотрения иска против других государственных органов, указанных в качестве ответчиков. В результате, право заявителей на доступ к суду было нарушено (Vasilyev and Kovtun v. Russia, no. 13703/04, §§ 48-56, 13.12.2011). Вместе с тем, судебный иммунитет от исков, связанных с возмещением вреда, причинённым при осуществлении правосудия, сам по себе не нарушает право на доступ к суду (Gryaznov v. Russia, no. 19673/03, §§ 74-83, 12.06.2012). Также следует отметить, что в последнем деле Суд оставил открытым вопрос о соответствии судебного иммунитета ст. 13 Конвенции (праву на эффективное средство правовой защиты) (ibid. § 82).
Еще в одном деле ни один из российских судов не посчитал себя компетентным рассмотреть иск заявителя (суд общей юрисдикции отослал заявителя к арбитражным судам, которые, в свою очередь, признали, что дело им также неподсудно) (Bezymyannaya v. Russia, no. 21851/03, §§ 28-34, 22.12.2009). В другом деле российские суды отказались рассматривать иски заявителя, лица без постоянного места жительства, хотя в исковом заявлении он указал адрес для корреспонденции (Sergey Smirnov v. Russia, no. 14085/04, §§ 22-33, 22.12.2009).
В двух постановлениях Европейский Суд установил нарушения права на доступ к правосудию в контексте международного гражданского процесса. В одном деле иск заявителя, поданный против КНДР, не был принят к рассмотрению российскими судами со ссылкой на абсолютный иммунитет данного иностранного государства (ч. 1 ст. 401 ГПК РФ). Европейский Суд отметил, что, вопреки общепризнанному принципу международного права о функциональном иммунитете иностранных государств, российские суды не рассмотрели вопрос, была ли сделка, послужившая основанием для иска (договор займа между заявителем и торговым представителем КНДР), коммерческой сделкой или примером осуществления суверенной власти. Кроме того, суды не рассмотрели вопрос, подпадал ли данный спор под ту категорию дел, которые российские суды были компетентны рассматривать согласно соответствующему межгосударственному соглашению с КНДР 1960 года. В результате, право заявителя на доступ к суду было нарушено (Oleynikov v. Russia, no. 36703/04, §§ 62-73, 14.03.2013). В другом деле российские суды отказались рассматривать заявление российского гражданина, проживающего в Литве, об оспаривании отказа посольства России в Литовской республике выплачивать заявителю государственное пособие на ребенка. Российские суды, не обосновав международную подсудность Литвы в отношении данного дел и не проверив, не станет ли препятствием для его рассмотрения иммунитет российского государства, отослали заявителя к литовским судам, что нарушило право заявителя на доступ к правосудию (Zylkov v. Russia, no. 5613/04, §§ 26-29, 21.06.2011).
В двух постановлениях Суд установил нарушение право на доступ к суду в отношении исков, поданных лицами, находившимися в местах лишения свободы. В одном деле районный суд отказался рассматривать такой иск, поскольку он был подан не через администрацию соответствующего учреждения, как это предусмотрено ст. 91 УИК РФ и Правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений, а прислан по почте. Это означало, что сначала заявитель тайно передал иск «на волю». Европейский Суд отметил, что данное нарушение могло бы служить основанием для дисциплинарного наказания заявителя, однако оно не могло оправдать отказ в принятии иска к рассмотрению, поскольку ГПК не предусматривал такой возможности (см. Generalov v. Russia, no. 24325/03, §§ 145-151, 09.07.2009). В другом деле иски заявителя о компенсации морального вреда за плохие условия содержания под стражей не были рассмотрены со ссылкой на неуплату им госпошлины, а также в виду отсутствия доказательств обоснованности исков. Что касается неуплаты госпошлины, Суд отметил, что ходатайства заявителя об освобождении от уплаты госпошлины и о предоставлении рассрочки были отклонены без оценки его финансовой ситуации. Кроме того, позиция суда, что предоставление отсрочки не предусмотрена действовавшим законодательством, не соответствовала действительности. Кроме того, отсутствие возможности освобождения от уплаты госпошлины было позднее признано Конституционным Судом РФ неконституционным. Что касается необоснованности исков заявителя (отсутствие доказательств плохих условий содержания под стражей и страданий заявителя), Европейский Суд отметил, что заявитель испытывал трудности в сборе доказательств (он был под стражей, не имел адвоката, а также права на бесплатную юридическую помощь). Также он заявил ходатайство об оказании помощи в сборе доказательств со стороны суда, которое было отклонено. С другой стороны, суды не указали, какие доказательства заявитель должен был представить. Наконец, Европейский Суд отметил, что сроки, установленные судами для исправления недостатков его исковых заявлений, были недостаточными. Вышеуказанные элементы повлекли за собой нарушение права заявителя на доступ к правосудию (Shishkov v. Russia, no. 26746/05, §§ 95-143, 20.02.2014).
В ряде дел данное право было нарушено в виду того, что национальные суды необоснованно прекратили производство по делу и не уведомили об этом истцов (их представителей) надлежащим образом, хотя их адреса были известны (Sukhorubchenko v. Russia, no. 69315/01, §§ 41-54, 10.02.2005; Dubinskaya v. Russia, no. 4856/03, §§ 39-44, 13.07.2006; Popova v. Russia, no. 23697/02, §§ 31-43, 21.12.2006; Gorbachev v. Russia, no. 3354/02, §§ 40-56, 15.02.2007). В другом деле суды не смогли восстановить утраченное судебное производство по трудовому спору заявителя на протяжении более десяти лет, а ответчик к тому времени был признан банкротом (Kabkov v. Russia, no. 12377/03, §§ 41-48, 17.07.2008).
В ряде дел причиной нарушении права на доступ к правосудию послужило то, что российские суды вынесли решение не по всем заявленным требованиям заявителей (см. Khamidov v. Russia, no. 72118/01, §§ 167-169, 15.11.2007; Ponomarev v. Russia, no. 7672/03, §§ 25-27, 15.05.2008; Serov v. Russia, no. 75894/01, §§ 39-48, 26.06.2008; Koroviny v. Russia, no. 31974/11, §§ 69-73, 27.02.2014).
В одном деле Европейский Суд установил нарушение ввиду длительного и необоснованно сложного разбирательства, в рамках которого разрешались требования компаний-заявителей по поводу утраты большой партии алкогольных напитков. Суды на протяжении семи лет отказывались проверить законность действий следователя по изъятию алкоголя до окончания уголовного дела в отношении генерального директора одной из компаний по обвинению в незаконной предпринимательской деятельности и т.п. С одной стороны, суды требовали признания действий следователя незаконными в порядке ст. 125 УПК РФ; а с другой стороны, отказывались рассматривать соответствующие жалобы компаний со ссылкой на то, что они не являлись стороной в разбирательстве по уголовному делу в отношении генерального директора. Европейский Суд отметил, что уголовное разбирательство длилось семь лет и было чрезмерно затянуто. Кроме того, суды отказались признавать юридическую силу за частным определением, в котором незаконность изъятия алкоголя следователем была установлена. В результате, Суд установил нарушение права на доступ к правосудию, несмотря на то, что в последствии (после прекращения уголовного дела) иски компаний были рассмотрены и даже частично удовлетворены (Uniya OOO and Belcourt Trading Company v. Russia, nos. 4437/03 and 13290/03, §§ 320-341, 19.06.2014).
В двух постановлениях Суд установил нарушение права на доступ к суду второй инстанции. В одном деле развернутая кассационная жалоба заявителя, поданная с соблюдением процессуальных сроков, не была принята к рассмотрению и не была учтена судом второй инстанции при вынесении решения (Dunayev v. Russia, no. 70142/01, §§ 35-38, 24.05.2007). В другом деле нарушение было установлено при следующих обстоятельствах: Судебное решение суда первой инстанции было изготовлено через шесть месяцев после оглашения его резолютивной части, хотя на это отводится пять дней (ст. 199 ГПК РФ). Не дождавшись изготовления судебного решения, заявитель подал жалобу в суд второй инстанции, в рассмотрении которой было отказано со ссылкой на то, что она была подана с пропуском срока обжалования, хотя отправной точкой для этого срока было изготовление решения судом в окончательной форме (ст. 338 ГПК РФ). В такой ситуации Европейский Суд пришел к выводу, что право заявителя на доступ к суду второй инстанции было нарушено (Georgiy Nikolayevich Mikhaylov v. Russia, no. 4543/04, §§ 52-60, 01.04.2010).