Европейские стандарты защиты адвокатской тайны

В издании “Адвокатская практика” вышла статья адвоката Коллегии Юлии Бадыло “Европейские стандарты защиты адвокатской тайны”.
В статье Юлия рассматривает подходы Европейского суда по правам человека к обеспечению и защите адвокатской тайны, как одной из самых важных гарантий адвокатской деятельности. Юлия уделяет внимание четырем проблемам:

• скрытое наблюдение за адвокатом
• прослушивание телефонных и личных переговоров адвоката с доверителем
• перлюстрация переписки адвоката и подзащитного
• обыски в помещении адвоката

Вмешательство в адвокатскую деятельность как самостоятельное нарушение Конвенции

Адвокатура и адвокатская деятельность часто становятся предметом исследования Европейского суда по правам человека (далее – ЕСПЧ или Суд), стремящегося посредством своих решений и позиций выработать наиболее унифицированный подход всех государств-участников к обеспечению справедливого судебного разбирательства. Вопросы адвокатской деятельности в этом смысле имеют важное значение, так как на адвокатуру возложена публичная функция по защите прав человека.

Вместе с тем, ЕСПЧ часто оценивает эпизоды вмешательства в адвокатскую деятельность как самостоятельное нарушение Конвенции, вне зависимости от того, насколько оно повлияло на права подзащитного. Например, в деле «Доменикини против Италии» ЕСПЧ установил нарушение пп. b п. 3 ст. 6 Конвенции в связи со вскрытием переписки обвиняемого с адвокатом, отметив, что нарушение произошло даже при том, что результат процесса был предсказуем.

Европейская система защиты прав и свобод личности построена по принципу субсидиарности международно-правовых гарантий, это означает, что основу правозащитного механизма составляют нормы внутреннего права. Европейское же право ввиду этого образует уже дополнительный уровень гарантий, по которому и выверяется справедливость национального законодательства.

На наш взгляд, системообразующими являются позиции ЕСПЧ относительно защиты адвокатской тайны.
Институт юридической помощи состоит из целого набора прав доверителя и его адвоката. Все эти правомочия адвокат должен осуществлять свободно, без неоправданного вмешательства со стороны государства, с уважением адвокатской тайны. Именно поэтому Конвенция требует не просто предоставления обвиняемому адвоката, но и обеспечения ему эффективной правовой помощи.

Вмешательство в адвокатскую тайну можно рассматривать с двух позиций

Во-первых, такое вмешательство может лишить обвиняемого права на справедливое судебное разбирательство.

Во-вторых, те же самые ограничения могут рассматриваться как вторжение в права адвоката и подзащитного, предусмотренные ст. 8 Конвенции – право на уважение частной жизни, тайну переписки и телефонных переговоров.

Примеры нарушения адвокатской тайны

Случаи перлюстрации переписки адвоката с доверителем, прослушивания телефона адвоката и скрытого наблюдения за адвокатом затрагивались Европейским судом по правам человека при рассмотрении ряда дел.

В практике ЕСПЧ встречаются дела, в которых само государство признается в том, что сотрудники тюрьмы или правоохранительных органов либо открыто, либо с использованием секретных устройств прослушивали разговоры адвоката с доверителем. Стоит отметить, что адвокату доказать прослушивание в следственных изоляторах или тюрьмах, как правило, невозможно.

В деле «Кастравец против Молдавии» адвокат мог встречаться со своим подзащитным в помещении, разделенном стеклянной перегородкой. Адвокат подозревал, что в конструкции такой перегородки спрятаны прослушивающие устройства. ЕСПЧ изучил фотографии, присланные адвокатом, и обратил внимание на не совсем привычную конструкцию перегородки, однако с уверенностью не стал утверждать, что это свидетельствует о наличии в ней секретных устройств. ЕСПЧ решил, что подозрения о том, что разговоры в комнате можно слышать, сами по себе мешали заявителю и его адвокату общаться свободно. В этом случае хватило обоснованного подозрения, чтобы констатировать нарушение Конвенции.

Классическим делом ЕСПЧ, касающимся ограничения конфиденциальности встреч адвоката с подзащитным, можно назвать дело «С. против Швейцарии». В течение первых месяцев после задержания встречи подзащитного с адвокатом проходили под наблюдением полицейских, которые могли слышать все разговоры. Прокуратура ссылалась на то, что обвиняемый через своего адвоката может вступить в сговор с другими обвиняемыми, более того, обвиняемый отказывался давать показания, что повышает риск сговора с целью выработать единую линию защиты. Суд, в свою очередь, отметил, что риск сговора должен быт подтвержден фактами, а сам адвокат не был обвинен в нарушениях закона или профессиональной этики (презумпция добросовестности адвоката).

Выработка общей позиции по делу является естественным приемом адвокатской тактики, в котором отсутствует противозаконность. Если адвокат не может совещаться со своим клиентом и получать от него конфиденциальные инструкции, его помощь теряет значительную часть полезности, в то время как Конвенция предназначена для того, чтобы адекватно гарантировать права.

При рассмотрении дела «Прутеану против Румынии» рассматривался вопрос о прослушивании телефонных разговоров адвоката. Суд указал, что прослушивание телефонных переговоров адвоката и его доверителя влечет нарушение адвокатской тайны, составляющей основу их доверительных отношений. В то же время при рассмотрении дел «Класс и другие против Германии», «Версини-Кампинки и Краснянски против Франции» нарушения ст. 8 Конвенции не было установлено, и вмешательство в адвокатскую тайну в указанных делах было соразмерным предотвращению нарушения закона, и может рассматриваться как необходимое в демократическом обществе.

Гарантии защиты адвокатской тайны от вмешательства со стороны государства

В деле «Дудченко против Российской Федерации» ЕСПЧ указал на гарантии, которые должны защищать адвокатскую тайну от вмешательства со стороны государства:

• закон должен содержать определение предмета адвокатской тайны и указать, каким образом и кем должно проводиться различие между сведениями, составляющими адвокатскую тайну и не составляющими ее. Поскольку доверительные отношения между адвокатом и его подзащитными относятся к особо охраняемой сфере, которая напрямую касается права на защиту, недопустимо, чтобы эта задача возлагалась на правоохранительные органы без надзора со стороны суда;
• законодательство должно с достаточной ясностью установить процедуру передачи правоохранительным органам данных, относящихся к адвокатской тайне, которые были получены в результате скрытого наблюдения; оснований, при которых они могут быть использованы в ходе уголовного разбирательства и процедуру последующего уничтожения таких материалов, чтобы они не были раскрыты в других делах.

С сожалением приходится отметить, что наше законодательство не предусматривает каких-либо гарантий против превышения полномочий властью в случаях, когда адвокатская тайна была раскрыта с помощью мер скрытого наблюдения, и поэтому не может соответствовать требованию «качества закона».
Помимо устных консультаций и очного общения между адвокатом и доверителем, часто возникает необходимость в передаче в местах содержания под стражей или отбывания наказания письменной корреспонденции (ходатайства, жалобы, согласование позиции и т.д.). В деле «Ходорковский против России» ЕСПЧ отметил, что переписка между адвокатом и доверителем по определению является «привилегированным материалом». Привилегированность, в свою очередь, создает презумпцию того, что подобный материал должен оставаться конфиденциальным. Более того, к категории «переписка», согласно российскому законодательству, не могут относиться записи о задачах защиты, сделанные в ходе встречи адвоката с доверителем.

Злоупотребление правилом конфиденциальности:

Некоторые исключения из общего принципа возможны, только если у властей есть веские основания полагать, что имеет место злоупотребление правилом конфиденциальности. В деле «Кэмпбелл против Соединенного Королевства» ЕСПЧ подчеркнул, что переписка заключенного с адвокатом не может быть подвергнута обычной проверке. Данная корреспонденция может быть вскрыта при соблюдении следующих условий:

• если тюремная администрация имеет разумные основания полагать, что она содержит незаконное вложение
• письмо может быть вскрыто только в присутствии его автора, и не может быть прочитано
• прочесть письмо можно только в исключительных случаях – если у администрации есть обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребил своей привилегией на адвокатскую тайну, и что такая переписка ставит под угрозу безопасность в тюрьме или по иным причинам имеет криминальный характер.

Значение имеют характер и общественная опасность преступления, инкриминируемого подзащитному. Например, в деле «Крехер и Меллер против Швейцарии» ЕСПЧ отметил, что обвиняемые не были «крайне опасными [преступниками], чьи методы и признаки совпадают с террористическими». Заявители обвинялись в ненасильственных экономических преступлениях и не были судимы. Отсутствовали определенные факты, свидетельствующие, что адвокаты заявителей могли злоупотреблять профессиональной привилегией. Европейский Суд подчеркивает, что обжалуемые меры не были ограничены первыми днями или неделями после задержания заявителей, когда угроза вмешательства в доказательства, сговора или продолжения преступной деятельности была более доказуемой, но продолжались в течение более двух лет. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что правило о подверженности цензуре рабочих документов защиты, черновиков, заметок и так далее и возможности их изъятия, если они не проверены тюремной администрацией заблаговременно, является неоправданным.
В решении по делу «Эрдем против Германии» ЕСПЧ подтвердил, что конфиденциальность переписки между адвокатом и его подзащитным напрямую затрагивает его право на защиту, и исключения из этого могут допускаться лишь в серьезных случаях и должны подкрепляться достаточными гарантиями против злоупотребления со стороны властей.

В деле «Моисеев против России» ЕСПЧ указал, что переписка лица, находящегося под стражей, со своим адвокатом всегда является привилегированной; а ознакомление администрации изолятора с документами, которыми обменивались подзащитный и его адвокат, является посягательством на права защиты.

Критерии законности производство обыска у адвоката:

Обыски в помещениях адвокатов по сей день остаются одним из самых острых вопросов, возникающих в сфере защиты профессиональных прав адвокатов. В поле зрения ЕСПЧ указанная проблема давно и не раз находила отклик. Понятие «дом» в свете позиций ЕСПЧ включает в себя не только жилище, но и офис адвоката.

По делу «Смирнов против России» адвокат указывал, что его квартира была подвергнута обыску, и множество документов и его компьютер стали предметом выемки с целью получить доступ к компьютерным файлам клиентов, подозреваемых в организованной преступности, и завладеть доказательствами против них. Суд постановил, что обыск являлся посягательством на адвокатскую тайну и был несоразмерен ни одной законной цели. Указав, что сам адвокат не являлся подозреваемым в каком-либо преступлении, Суд пришел к выводу, что обыск был произведен необоснованно и без соблюдения мер защиты от посягательства на адвокатскую тайну. Также ЕСПЧ отметил, то постановление об обыске у адвоката не должно содержать общие формулировки, так как предоставляют неограниченную свободу в выборе того, что может стать предметом выемки.

В деле «Нимиц против Германии» ЕСПЧ указал на еще один критерий необходимости в проведении обыска у адвоката – тяжесть преступления, в связи с которым адвокат осуществляет защиту. В указанном деле доверитель адвоката обвинялся в оскорбительном поведении и попытках давления на судью, и Суд не посчитал эти деяния как представляющие большую общественную опасность.

В постановлении по делу «Юдицкая и другие против Российской Федерации» ЕСПЧ выделил критерии законности обыска у адвоката:

• тяжесть преступления, по поводу которого были произведены обыск и изъятие
• были ли они произведены в соответствии с постановлением судьи или подвергнуты судебной проверке после их проведения
• было ли постановление вынесено на основании обоснованного подозрения
• была ли сфера применения постановления ограничена определенными предметами и документами
• проводился ли обыск в кабинете адвоката в присутствии независимого наблюдателя с целью не допустить изъятия материалов, не относящихся к достижению цели обыска
• степень возможных последствий для деятельности адвоката и репутации лиц, в отношении которых был произведен обыск

Дополнительно стоит отметить, что присутствие двух понятых явно нельзя считать достаточной гарантией, учитывая, что они не являются профессионалами, обладавшими юридической квалификацией, и, следовательно, не могут определить, какие материалы являются конфиденциальными.

Анализ решений ЕСПЧ позволил выделить требования к процедуре обыска у адвоката:

1. Процедура санкционирования обыска должна давать гарантии от произвола властей (иными словами, решение должен принимать, например, суд)
2. Решение об обыске должно достаточно конкретно указывать на предмет поиска
3. Процедура обыска должна позволять отобрать только нужные следствию предметы и документы
4. Должны быть очевидные сведения о том, что обыск у адвоката позволит обнаружить существенные доказательства по делу
5. Преступление, в связи с которым производится обыск у адвоката, должно быть серьезным
6. Отсутствует альтернативная возможность получения доказательств.

Проблема защиты и гарантии адвокатской тайны остается одной из актуальных в рамках системы защиты профессиональных прав адвоката. Считаем необходимым отметить, что перечень оснований для нарушения либо ограничения действия адвокатской тайны должен быть четко определен в законодательстве, и должны существовать эффективные механизмы рассмотрения жалоб на подобные нарушения.